Петрович, подведя паром к берегу, закрепил его цепью и повёл запоздалых путников к нам. Я слез с носа "Ханомага". Ещё на неожиданных визитёров обратили внимание Олег и Фрези, остальные их не увидели за машинами и натянутыми тентами.

— Тут дело такое… — негромко сказал дед. — Поговорили бы вы с ними, а то вроде и обратиться больше не к кому. Они тут рядом, у притока есть небольшой городок. День пути.

Ну вот, не успел я подумать, как нас вежливо втравливают в очередную разборку.

Петрович провёл гостей в дом, мы вошли следом. На плащах мужчин были следы и запахи влаги, хотя с нашего берега небо на той стороне виделось чистым. А хозяйственная одежда женщины, напротив, сохранила дыхание большой кухни. Выглядели все трое совершенно по-человечески.

Дед Петрович как будто несколько замялся, или мне так показалось. Он присел в углу стола.

— Они, вот, с той стороны. Да что я, они сами всё расскажут, — с этими словами дед удалился, оставив нас с глазу на глаз с пришельцами.

Молчание продлилось недолго. Первым назвался старший гость, отрекомендовавшийся татарским именем Гафар. Его спутник с польским акцентом сказал:

— Серчик.

Женщина, не поднимая взгляда, сказала что-то похожее на "Разя" или "Резя". С собой у них были достаточно объёмистые заплечные сумки.

— Ну рассказывайте, с чем пришли, — выдохнула Фрези после того, как и мы представились.

— Мы, как паромщик сказал, с той стороны. Город Адамки. У нас случилось так, что… внезапно сошли с мест разные части мира, волей неизвестных сил наш уезд оказался здесь, в дне пути, — сказал Гафар.

Говорил он правильно, но с заметным напряжением, как человек, в уме заранее переводящий на неродной язык.

— Мы люди не учёные, многое не сможем объяснить. Когда недавно стали пропадать домашние животные, сначала подумали, что это клешненогие их таскают, такое случалось сначала. Потом возле пещеры на берегу реки, которая за городом, нашли ногу оленя, оторванную. Люди, которые пошли в пещеру, не вернулись. За месяц с чем-то кто-то перетаскал двадцать коров и десять или пятнадцать свиней. А с земли, без скота, нам тяжело будет прожить. Кто ушёл сам, сразу, вместе с нами два села сюда попало, кто потом, по нужде. Нас послал староста, я его племянник со стороны жены. Радзина — моя сестра и невеста Серчика. Перевозчик сказал, что у него остановились люди, которые, возможно, помогут.

Гафар замолчал, потрогал короткую бородку. И у него и у сестры вид действительно был поволжский. Круглолицые, с рыжиной. Пока что я воспринимал всё как очередную причуду Зоны. И попросил Олега принести карту. Да, выше по течению был приток, обозначенный Блэком и значок населённого пункта. Во всяком случае, никаких нехороших ощущений у меня не было, а завтра нам и так и так на ту сторону двигать.

На переправе Петровича. Продолжение. Сандра.

Рассвет был прохладным и туманным. Я встала раньше всех, если не считать Инвё, час назад сменившую Олега в охранении. Эльфка призраком возникла из не по-осеннему высокой травы, кивнула и молча исчезла в сторону ближайшей рощицы.

Я пошла к реке. Вода "дымила", отдавая последнее тепло воздуху. Харальд прав, скоро будет по-настоящему холодно. Нам и так повезло с тёплой погодой, но на кустах и деревьях с каждым днём становилось всё больше жёлтых и золотистых листьев.

Рядом с паромом, надёжно пришвартованным к берегу, были низенькие мостки. Хозяйственный этот дед, ничего не скажешь. Даже электричество у него откуда-то взялось, хотя столбов не видать, и генератора не слышно. Поплескав руками в холодной воде, я умылась.

Расчёсываясь, глядя в спокойную воду, я услышала, как в паром с той стороны, где трос, что-то глухо стукнуло. Я наскоро скрепила волосы заколкой и поднялась на настил парома. Только кое-какая закалка, полученная мной за это время, удержала меня, помогла справиться с подкатившей тошнотой. Течение реки пошевеливало прибитое к парому тело альварки. Она была из тёмной породы, и её кожа почти сливалась цветом с серой утренней водой. Одежда — обгоревшие от выстрелов в упор обрывки, несколько огнестрельных ран. Меня ужаснули чёткие следы укуса на шее. Я бросилась к лагерю, наверх. На середине склона налетела на Харальда. Он схватил меня за плечи, встряхнул и потребовал не тарахтеть, как итальянская свекровь. Похоже, я и вправду говорила слишком быстро…

Харальд не стал поднимать всех. К парому собрались он, Петрович, Несса и Лейла. Дед только потрясённо охнул спросонья, пробормотал: "вот напасть", но соображения не потерял. Принёс какую-то снасть и вытащил альварку на пологое место. Несса в форте хорошо пополнила свою сумочку и сейчас извлекла одноразовые перчатки, как те, которые вкладывают в коробочки с краской для волос. Дала такие же Лейле. Харальд о чём-то вполголоса говорил с Петровичем.

Несса и Лейла после осмотра посовещались и вынесли диагноз.

— Высосана дочиста. Стреляли, кажется, после того, как кровь была выпита. Все раны сквозные, в упор. Убита между суток и полусуток назад, в воду попала где-то в то же время. Петрович, а с какой скоростью вода течёт? — спросила Лейла.

— Да версты четыре в час, не более.

Харальд хмыкнул. У него точно появились какие-то версии.

На переправе Петровича. Продолжение. Третья пирамида. Харальд.

Я присел возле распростёртого на выбитой прибрежной траве тела. Эти ушастые, даже тёмной породы, нечеловечески красивы, и смерть не смогла отнять у альварки её красоту. Обескровленная кожа приняла тускло светящийся оттенок сирени. На щеках и около глаз остро выступила ритуальная татуировка, похожая на два драконьих крыла.

— Красивая, тварь, — сплюнул дед Петрович.

— Угу. — я выпрямился, — У тебя тут осина поблизости растёт?

Петрович аж крякнул.

— Эк ты хватил. Я и не искал специально, наверное есть где-то.

— Несса, скажи девочкам, пусть поищут в округе. А если найдут, то чтобы толстую ветку принесли, не тоньше трёх пальцев.

Старшая эльфка с грациозностью пантеры быстрым шагом поднялась к лагерю, Сандра побежала за ней. Петрович вздохнул, поправил кепку и сел на скамью, вытянув ноги. Достал свою трубку и начал её заколачивать "Герцеговиной".

— Петрович, а ты давно на перевозе?

— Да. Не помню точно.

— И что, всякие подобные встречались?

— Нечасто, но бывали. Я ведь про Зону давно знаю, это к вам она явилась всего ничего.

— Не понял.

— Ну так расскажу, — дед пыхнул, с видимым удовольствием затянулся. — Ты думаешь, я и про пирамиды не знаю? Знаю. Напасть это не новая, но каждый раз под новой личиной является. Хотя кто как её сумеет повернуть, те же Иван с Гансом. И силу немалую обрели, и жизнь долгую, и славу. Может и сейчас где порядок наводят. А Зона… Она и от пустякового желания может случиться. Не знаю, кто и что у вас загадал, однако, опять же, всяко может случиться. Повидал я немало, да и поскитаться пришлось, а вот осел здесь. Я ведь тоже пирамидки собирал. Правда, всего три собрал, мне хватило. Я не жадный. Место спокойное, я всем нужен, и мне никто не мешает. Вроде как нейтральная территория.

Петрович снова со смаком задымил.

— А как осесть удалось, договорился я с одной особой, вернее, не с ней одной. Она мужняя жена была. Оба промышляли волшбой. Ну она выдала что-то вроде охранной грамоты. Сам я не понимаю, что там написано, не по нашенски, но действует на всех. Особенно на псоглавцев.

Ещё одна зацепочка. Это сколько же Петрович тут на пароме рассекает?

— И вот долго ли, коротко, а всё устоялось в округе как-то. Кому надо было, поделили земли, освоились, кто просто как проходной двор стал нашу Зону использовать. Я почему говорю нашу, потому что это ещё да вас было. Бывали стычки, но так по мелочи. А года три назад всё как с места сорвалось. И кажется мне, не без твоего участия.